На белых пелёнках детство повесили.
Через шаг шаговой ползунков
Солнце щурилось, слезало и пешилось
По кавалькаде углов.

Австрия – родина Моцарта,
Закрученных вальсов и усов империи.
Век ХIX ажурным почерком
Расписывался о 89 потере. *23

Его назвали Адольф.
Адик…Ади…Малыш, как малыш.
Когда он лежал в колыбели румяный и голенький,
Вы не верьте, что к небу тянул он ручонки –
Это миру он тыкал шиш.

«Я всегда не любил снег…»
Когда позже вырвется из узких губ.
Сбрейте усы и отрежьте чуб
И перед вами обыкновенный человек.

Обыкновенный? Взгляд выдаёт и движенье,
Нетерпимость и духа броженье.
(Но это физиономистика)
Гитлер другой, это памяти кошмарный рой.

О нём писать – чистейшая софистика,
Можно Слово, а можно том, другой,
И всё не полностью.

Были злодеи в истории тоже,
Но делать портмоне из людской кожи?!
Или подстилку скоту из человеческого волоса?!
Или?!

Известно почти всё, я не последний, не первый.
Поэмы, романы, доклады, повести.
Знаешь, Серафим, а ведь он уничтожал человеческие нервы, *24
А нервы людские – Совесть.

Через полвека пишу,
Внешне зная войну понаслышке,
Внутренне – всем существом,
Прости меня, если согрешу

Перед жизнью, памятью, перед этим листом,
Но даже при упоминании
Мне хочется ткнуть в этот лист
Не пером, кулаком!

Художник?! Акварели?!
Графика концлагерей с резцами труб крематориев.
Вы видели, как пьянеют звери,
Напившись крови на хребте Истории?

Зрачки превращаются в линзу,
Увеличивая до абсурда страсть, жадность и расу.
Застряло в зубах у фашизма
50 миллионов клеток человечьего мяса…

Много, Серафим, много!
Не выдержит ни один лист,
Как уничтожали их именем Родины и Бога,
Берлинский художник и кутаисский семинарист. *25

Эй, разжиревшие на этой бойне,
Литераторы и фабриканты.
Может быть, хватит, довольно
Делать на этом деньгу да таланты!

Вырви им, Серафим,
Вместе с языком их блуд.
Довольно плодить фашизм,
Лже-гармонию и лже-уют!

Довольно! Довольно! Довольно! Прекратите!
Разум – варенье от сладостных од.
Нужно видеть дорогу и идти вперед,
А вы горы сахара на пути громоздите.

Всему своё место – и каре и чести.
Истина блуждает в тумане слов.
Великие империи гибли от лести,
От лести пророков и лести рабов.

На пиру, уготованном буднями,
Лесть является видным гостем…
Правда ходит голыми ступнями
По осколкам заздравных тостов…

Всё, Серафим, уходим…
Всего времени Земли не хватит описать
Веру, Надежду, Любовь на их Родине.
Ведь наша Земля этим трём сёстрам мать.

Уходим, Серафим, уходим.
Оставляю кесарю кесарево, а богу божье.
Всё до боли ясно вроде бы:
И жизнь, и фашизм, и это лабиринтовое однодорожье…


А наверху шёл снег
Бесшумными шагами,
Чистый, как Совесть…

Автор - Владимир Оксиковский.

Смотрите пояснения к поэме дальше.