Она летала белая,

Во все, как ни странно, веря,

А мы кричали, будто что-то делали:

“Ведьма, ведьма, ведьма...”


В белом накрахмаленном халате,

В блестящих итальянских босоножках,

Она пахла ватой

И йодом немножко.


Пролетая над городом в полночь,

Заглядывала в окна, и казалось,

Светом заполняется комната,

Но пролетала, какая жалость...


Бездуховная духовность, духовная бездуховность

Как много накручено журналистами в этот ком.

А по-моему, что без страсти -

Отдает душком.


Сестра, не лечи протухшее -

Покойникам - морг и земля.

Сестра, не касайся потухшего,

Чернотой запачкаешь себя.


Мы - мужчины и женщины,

Мы упремся в семью.

Пока не даст трещину

Она или мы: одно из двух.


Она летала белая,

Во все, как ни странно, веря,

А мы кричали, будто что-то делали:

“Ведьма, ведьма, ведьма...”


Сестра, вот он, ждущий наркоза,

На дверях решетки плачет.

Вколи ему дозу

Промеж лопаток

Родиной.


Перемолов кости, потомки поймут,

Что это хороший клей.

Сестра моя, а у вас там лгут

Ради своих детей?


А здесь лгут: Сына убили,

А с экрана отец: “Он герой-интернационалист”.

Господи, что же делает с людьми уют

И микрофона свист.


А может, не лгал, да вырезали.

Пролетай, сестра, здесь все ясно!..


Она летала белая,

Во все, как ни странно, веря,

А мы кричали, будто что-то делали:

“Ведьма, ведьма, ведьма...”


Милосердие - что это?

Милое сердце или от сердца милостыня?

А кто-то решил согреться

О тело, завернутое в каменную простыню.


И удалось, даже других греет

Самогоном из наших страстей.

Пролетай, сестра, здесь силы не имеет

Чистота простыней.


Она летала белая,

Во все, как ни странно, веря,

А мы кричали, будто что-то делали:

“Ведьма, ведьма, ведьма...”


Убеждая себя, что правы,

А все пролетающее нечисто,

Милая моя, не обижайся, мы наглотались отравы

Одного тифлисского семинариста.


И трубами в тебя целили,

И плавили твои колокольчики,

А завидев тебя целую,

Ждали большего.